Вкус оперного коктейля

Елена Омеличкина

В начале мая Московский государственный академический камерный музыкальный театр им. Б. А. Покровского в рамках Международного фестиваля камерной оперы представил на сцене Театра «Санктъ-Петербургъ Опера» две миниатюрные одноактные оперы: «Блудного сына» Бенджамина Бриттена и «Мавру» Игоря Стравинского.

Вечер открыла евангельская парабола, повествующая об одной из главных добродетелей — милосердии, следом за ней прозвучала гротескная опера-шутка по мотивам поэмы А. С. Пушкина «Домик в Коломне». Объединив ТАКИЕ разножанровые сочинения, дирижер-постановщик народный артист СССР Геннадий Рождественский и режиссер Михаил Кисляров настроились на эксперимент, вышли в открытое море возможностей камерной оперы, неожиданно пропитавшейся сложным и противоречивым духом современной жизни.

Бенджамин Бриттен написал «Блудного сына» в 1968 году и посвятил его Дмитрию Шостаковичу. Сочинение прошло долгий путь — от церковного исполнения до постановок на мировых оперных сценах. Неудивительно, что именно Камерный музыкальный театр им. Б. А. Покровского, в котором чтят и любят творчество прославленного английского композитора, отметил столетие Бриттена российской премьерой «Блудного сына».

Помимо библейской истории, рассказанной в Евангелии от Луки, темой для оперы-притчи послужила знаменитая картина Рембрандта «Возвращение блудного сына», которую композитор увидел в Эрмитаже во время очередного визита в Ленинград. Разрабатывая литературную основу сюжета вместе с либреттистом Уильямом Пломером, он использовал иносказания и аллегории. Персонажи — не только индивидуумы, каждый со своим характером, но еще и воплощения идей. Покаяние сына после бесплодных скитаний по миру и всепрощающая любовь отца вопреки порицанию окружающих — все наполняется особым смыслом.

Актуальность сюжетной темы оказалась особенно яркой и потому, что в 60-е годы XX века по Европе прокатилась волна студенческих протестов против «морали отцов».

В сочетании со стилистикой церковной музыки опера приобрела черты ритуальности, обобщенности и аскетизма. Тем сильнее ее воздействие на зрителя, невольно примеряющего притчу на себя.

Опера Бриттена заимствует эстетику традиционного японского театра — синтез музыки, пения, драмы и танца. Одновременно опера подражает средневековой английской мистерии, в которой персонаж через испытания и жертвы приходит к духовному очищению. Синтез восточной и западной традиций придает ей необыкновенную трогательность и горьковатый вкус смирения.

Для сочинения Бриттена характерен минимализм выразительных средств. «Блудный сын» написан на английском языке для четырех солистов-мужчин (двух теноров и двух басов-баритонов), григорианского хорала, небольшого инструментального ансамбля из семи инструментов. Центр тяжести смещается на вокалистов, которые выходят на первый план. Здесь нет громоздких декораций — их место заняли игра со светом и видеоарт, нет и исторических костюмов. Все очень обыденно и современно. Художник-постановщик Ася Мухина превратила в декорации разноцветный пластик мира греха в духе супрематизма, а также серые костюмы-раковины, которые заковывают тела героев в кандалы долга и труда.

Младший сын (артист Захар Ковалев), Отец (народный артист России Алексей Мочалов), Старший сын (артист Алексей Морозов) и Искуситель (артист Борислав Молчанов) на сцене ходят босиком, подобно блудному сыну у Рембрандта. Каждодневная рутина и тяжелая работа на земле постепенно разочаровывают Младшего сына. Перед ним возникает сложный выбор, который он должен сделать между сыновьним послушанием и жаждой свободы.

На обоих братьях серые футболки, черные штаны и шапки, защищающие от непогоды. Отец носит вязаную кофту поверх длинной футболки. Бриттен ввел нового персонажа — Искусителя, Люцифера, выступающего также в роли комментатора. Он облачен во все черное и, в отличие от Отца — несколько отстраненного философа, экспрессивен и напорист. Подобно Мефистофелю, он соблазняет Младшего сына отправиться в путь в поисках наслаждений. Его действия обостряют внутренний конфликт слабого человека. Непомерно большой и тяжелый чемодан беглеца свидетельствует, как тяжела его ноша.

Мир свободы оказывается бездушно-пластиковым, ярко-ядовитым, в нем доступные женщины в рыжих париках одинаково вульгарны, а огромные фужеры всегда осушены до дна. Грехопадение, порок визуализируются. Потратив на развлечения часть наследства отца, Блудный сын продолжает самокопания, сомневается в выборе и в конечном счете признает свои ошибки. Старший сын и работники осуждают грешника, но любящий Отец с радостью прощает Младшего сына, который «был мертв и ожил, пропадал и нашелся».

Торжественная интонация музыки Бриттена связана с особенностями английского языка. Почти что церковная напевность чередуется с неровным и извилистым современным музыкальным рисунком. Пение солистов на языке оригинала музыкально и стилистически выверено. Они элегантно пробираются через несовпадение тактового деления, выстраивают яркие характеры персонажей и делают каждое слово энергетически емким. Эта музыка не для развлечения, она требует большого внимания и усилий, как от человека, пришедшего в храм.

Во втором отделении театр представил комическую, задорную и невероятно легкую оперу «Мавра» Игоря Стравинского. Зрители, пришедшие на премьеру оперы в «Гранд-опера» 3 июня 1922 года, не приняли пушкинский «анекдот». И только спустя много лет эксцентрическую «Мавру» оценили по достоинству. Через 92 года после парижской премьеры Михаил Кисляров поставил оперу на сцене Камерного музыкального театра им. Б. А. Покровского.

В опере Стравинского есть аллюзии на русскую оперную традицию XIX века, слышны интонации народной песни и цыганских мелодий. Незамысловатый сюжет о переодетом Гусаре Василии (артист Борислав Молчанов), пробравшемся в дом к своей возлюбленной Параше (артистка Александра Мартынова) под видом кухарки Маврушки, подается через буффонаду, с преувеличением и иронией. Счастью молодых не было бы предела, если бы отлучившаяся по делам Мать Параши (артистка Екатерина Большакова) с Соседкой (артистка Ольга Березанская) внезапно не пришла домой в тот момент, когда гусар брился. Еще большая комичность достигается благодаря присутствию на сцене Автора с разросшимися бакенбардами — Пушкина (артист Алексей Морозов), который и рассказывает зрителям свою веселую историю. Это похоже на цветной сон, навеянный дыханием русского авангарда.

Костюмы Аси Мухиной лубочны и стилизованы под фантасмагоричные русские матрешечные наряды — с безумно смешными пузырчатыми кокошниками, синими косами из клубков для вязания, разноцветными лосинами в крупный горох, пышными платьями, гигантскими чепцами и ярким гримом. Реквизит тоже выполнен в духе современной русской комедии dell’arte: ложки, поварешки, кастрюли висят прямо на железной кровати.

Артисты вслед за Стравинским озорно рисуют сложнейший музыкальный узор, вплетая в него пушкинский текст. Гротескные картинки превращаются в живые и яркие образы. Александра Мартынова (сопрано) и Борислав Молчанов (тенор) составили на сцене изумительный дуэт, лицедействовали, то и дело доставали из невидимого сундучка неожиданные реплики и рулады и игриво посылали в зал искры страсти. Такая «возвышенная несерьезность» вызвала у зала бурю положительных эмоций.

Театр им. Б. А. Покровского, объединив такие разные оперы в своеобразный диптих, на музыкальном контрасте показал невероятный замес нашей жизни и в очередной раз талантливо представил петербургскому зрителю двух связанных с нашим городом композиторов-современников, которые опередили свое время и в XXI веке звучат вполне новаторски.

Фотографии из архива Московского государственного академического камерного музыкального театра им. Б. А. Покровского