Парадная площадь

С любовью не шутят

«Русская драматургия защищает слабых, западная — тех, кто умеет выживать», — считает художественный руководитель Молодежного театра на Фонтанке Семен Спивак, безусловно, допуская исключения. «Находясь между этой силой и слабостью, мы и строим наш репертуар. Иногда заграничное ставим, как российское, и наоборот».

Прошлый сезон театр завершил премьерой пьесы Виктора Розова «В день свадьбы». 38-й сезон начался 9 сентября с «Нашего городка» американца Торнтона Уайлдера и продолжится репетициями комедии Сомерсета Моэма «Верная жена». В планах — пьесы Островского, Вампилова и Разумовской. Русская и зарубежная классика в репертуаре театра по-прежнему соседствуют.

Беседовала Елена Валентинова

Фото из архива театра

— Каким будет новый сезон, загадывать трудно: никто не знает, что будет завтра. Но мы продолжаем исследовать взаимоотношения двух «рас» — мужчин и женщин. Думаю, эта основополагающая тема отражена во многих наших спектаклях, а в некоторых дана в необычном ракурсе. Например, виртуальная любовь Дон Кихота в одноименном спектакле. Дон Кихот, как и многие вокруг, боится жить и все выдумывает, в том числе любовь. Он испытывает к женщине сверхчувство, а в этом случае до женщины дотронуться невозможно — остается только ее обожествлять. Мне кажется, каждая женщина мечется между тем, кто умеет любить, и тем, кто умеет «трогать», между грубостью и нежностью. Это очень трудная задача для женщины — найти то и другое в одном мужчине.

Об отношениях мужчины и женщины — наш новый спектакль «Верная жена». Когда уходит первая страсть, многие, не понимая, что вслед за горячим чувством нужно суметь выстроить отношения, пускаются в очередной поиск. И тем самым зачеркивают себя.

— По сюжету, жена, узнав об измене мужа, не устраивает сцен, а, наоборот, стремится к самостоятельности. Права ли она?

— Сначала героиня не знает, что делать. Просто она видит, что это не интрижка. Первые два акта пьесы строятся по принципу сдавленной пружины, которая затем взрывается. И больно ранит всех. В третьем акте героиня вспоминает образ мужчины своей мечты и уходит, а дальше… Мне не хотелось бы раскрывать финал — мы немного продолжили пьесу и у нас история заканчивается очень грустно. Потому что настоящую любовь остановить нельзя, ведь с ее началом где-то в небесах включается тумблер.

Глубокое чувство — колоссальное испытание. С любовью не шутят. На измену идут люди артистичные, которые могут сыграть уходы и приходы. Если изменяет цельный человек, это всегда заканчивается трагедией. Главная героиня считает, что она найдет выход в некой финансовой свободе. Ее мать с ней не согласна: все мужчины изменяют, наш папа был таким, поэтому женщина должна искать изъяны в себе и терпеть… Ее мать с огромным трудом убила в себе женщину. Но когда пытаешься жить внутренними устремлениями, ты побеждаешь. Проигрываешь что-то другое, а сам выживаешь.

— Вы не раз говорили, что в своих спектаклях следуете жанру притчи. Из «Верной жены» притча может получиться?

— Вполне. Думаю, притча — квинтэссенция знакомой всем проблемы. Это не конкретный случай. Все очень крупно и всем знакомо.

— Готовясь к репетициям, вы читали не только биографию Сомерсета Моэма, но и труды психолога Михаила Литвака по семейной психологии. Чем они вам помогли?

— Я понял, почему все великие люди на вопрос: «Что бы вы не смогли простить?» — отвечают одно: предательство. Последние годы появилась модная манера всех прощать. Но предательство прощать нельзя, иначе тебя обманут снова.

Моэм тоже пережил предательство. Он собирался жениться, но перед свадьбой узнал, что его невеста прошла через постель всех его друзей. Он разорвал помолвку, и этот случай перевернул всю его жизнь, в том числе личную. Раньше Моэм мне казался легковесным автором. Но я понял: за всеми его литературными светскими дурачествами стоит очень серьезная боль.

— 2017 год хотят объявить Годом особо охраняемых природных территорий. А что в театре нужно защитить, что сейчас вымирает?

— Мне кажется, у нас идет огромная духовная война. Кому-то пришло в голову, что должен быть некий новый театр. Это почти как мысль вывести нового человека. Но радикализм — это безальтернативное, беспощадное мнение. Получается, есть лекало, и к нему приставляется человек. Но ведь многие люди под это лекало не подойдут!

Я вдруг ощутил, что идет сдерживание «живого» театра, в котором не судят людей, а понимают и прощают. «Любить черное» — это против всех религиозных верований и устремлений человека. Человек рождается для света и радости. Вселенная бесконечна, она не может упереться в стену. Человек не должен ставить себе границы, он стремится к небу. А новое искусство говорит о противоположном.

Мне кажется, мир запутался. Если продолжать толерантно молчать, может случиться неимоверная вещь! В погоне за новым мы утратим взгляд вширь, забудем, как богат мир. Сегодня увлекает новизна, а не глубина.

— Но законы эволюции к театру все-таки применимы. Сейчас ведь никто не играет так, как в театре XVII века.

Фото из архива театра

— Безусловно, движение должно быть, только медленное. Ничего не происходит резко. Единственное, что случается на земле быстро, — любая форма войны. И еще — мы ищем новое только в театральной форме. Почему нас не волнует новизна мысли? «Живой» театр тоже растет и меняется. Например, наши первые спектакли совсем не похожи на сегодняшние. Мы меняемся, и мы, я думаю, занимаемся именно современным театром. Конечно, людям хочется нового. Но нельзя принимать все новое за образец.

— Есть закон природы, согласно которому организм не может вернуться к своему прежнему состоянию, он все время меняется. Вы хотите восстановить спектакль «Дорогая Елена Сергеевна» по пьесе Людмилы Разумовской, который имел огромный успех, и даже уже начали репетировать его со своими недавними выпускниками. Это будет реконструкция?

— Нет, конечно. Мы собираемся идти от молодых артистов. Они принесут новое ощущение жизни, в этом и будет современность спектакля. Пьеса Разумовской — о доверии. Сейчас ведь так боишься поверить кому-нибудь, а герои-ученики очень тонко манипулируют доверчивым человеком — своей учительницей. Эта проблема не ушла. За 25 лет после предыдущего спектакля и мы изменились внутренне, и молодые артисты — другие. Они более сдержанные, и, думаю, развязка спектакля будет жестче.

— Вы заговорили о молодых. В сентябре ваши четвертые «спиваки» переходят на второй курс. А каков собирательный портрет вашего ученика?

— Я, пожалуй, созрел, чтобы сформулировать то, чем мы занимаемся в институте. Абитуриенты, поступая в институт, стоят обеими ногами в современности. Мы же — я, конечно, упрощаю — учим их стоять одной ногой в вечности. Вот и весь смысл нашего обучения. Вообще, мне везет с учениками.

— Свой второй курс вы уже собираетесь вывести на сцену — планируете спектакль на основе этюдов первого года обучения. Почему так рано?

— Я увидел на примере прошлых курсов, что это дает огромные плоды, и надо пользоваться тем, что ребята учатся на территории театра. Лучший урок — встреча со зрителем. Очень важную роль играет и творческий взаимообмен с действующими артистами. Смысл обучения — перейти от жизни как монолога к жизни как диалогу.

— Летом на выпускном экзамене у студентов было много этюдов о любви по русской классике — Шукшин, Куприн, Бунин…

— О любви — это им близко. Такой отбор связан и с тем, что я сейчас репетирую «Верную жену». Невозможно отделить себя от того, что ты делаешь.