Проспект премьер

Летте, или Чужое лицо

Екатерина Бадыгова

Спектакля «Урод» по одноименной пьесе немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга никогда раньше не было в Северной столице — на сцене Театра Поколений появилась совершенно свежая, никем из петербургских режиссеров не исследованная вещь. Отчасти пьеса перекликается с произведениями Эжена Ионеско, ситуация в ней абсолютно абсурдная, однако поднятая проблема до боли знакома, актуальна, жизненна и, само собой, навевает размышления о странной людской натуре.

Пространство Театра Поколений невелико — всего одна большая зала в старом доме. Дом расположен во дворе за железными воротами. И в этой уединенности, и в такой близости героев и зрителей есть нечто, особенно точно предназначенное для пьесы подобного рода.

Сценой для спектакля служит узкий белый подиум, проложенный поперек помещения. Ту часть конструкции, что находится в середине, прямо напротив проема между зрительными рядами, можно сдвинуть. И иной раз эта часть служит передвижным постаментом, на котором выставляют на всеобщее обозрение главного героя, Летте (Степан Бекетов).

История проста — Летте однажды вдруг обнаруживает, что он урод. Узнает он об этом совершенно случайно, когда спрашивает шефа, почему его не посылают на конференцию представлять его же собственное изобретение. Узнав правду, Летте решает отправиться на пластическую операцию, превратившую его в несказанного красавца. И с той поры все в жизни Летте меняется, но отнюдь не в лучшую сторону…

В начале спектакля все, кроме Летте, четко и слаженно двигаются по подиуму — замирают, адресуют ослепительные, самоуверенные улыбки зрителям, замирают, позируют, улыбаются… И только несчастный Летте никак не может вписаться в это равномерное движение и, шагая так, как шагал бы любой нормальный, не позирующий человек, постоянно натыкается то на одного, то на другого. Он — чужак в этом мире, урод. В чем его уродство, зритель никогда не узнает, ибо Летте никто не описывает. Хирург, к которому тот придет менять лицо, замрет на секунду в ужасе оттого, какую громадную, неподъемную работу ему предстоит проделать. Улыбчивая и милая жена постоянно смотрит в левый глаз и повторяет, что ей и дела нет, урод он или нет.

В спектакле заняты пять актеров, но из них только Бекетов существует в роли одного Летте, все прочие лихо меняют маски и превращаются из одного героя в другого. Сергей Мардарь, исполняющий роль самоуверенного, жадного до наживы шефа, с виртуозной легкостью становится хирургом, относящимся к своему делу примерно так же, как скульптор относится к созданию скульптур. Мардарь то развязно-громкий, то величаво-уверенный, возомнивший себя великим художником, создает новые лица. Елена Трифонова играет и жену, и ассистентку хирурга, и богатую даму — все героини имеют одно и то же имя. В какой-то момент даже невозможно понять, кто именно на сцене — богатая дама или жена, поскольку во внешности или одежде их ровным счетом ничего не меняется. Это и есть толпа, в которой индивидуальности неразличимы.

Но потом, когда Летте решается на операцию, все резко меняется, поскольку он становится красавцем. Ему поклоняются, его обожают. Его, довольного, возят на пьедестале (как раз между рядами зрителей), у него двадцать пять женщин (которых, конечно же, почти всех играет одна актриса, Диана Джамбулова — апофеоз отображения одинаковости, схожести). И Летте, веселый и беспечный, забывший научную работу, с радостью погружается в новую жизнь.

Вскоре после того, как ему приделали новое лицо и он стал знаменитостью, все больше людей захотели походить на него. И Летте, видя уже несколько человек с его лицом, внезапно осознает, что никакого Летте больше нет. Есть только продукт, созданный виртуозным хирургом. Кажется, нет ни одной сцены, где не звучала бы музыка. Есть бодрые мотивчики, есть тяжелые, резкие мелодии, погружающие в отчаяние и непонимание Летте. Музыка создает атмосферу — живую, страстную, упоительную.

Ни на секунду действие не становится затянутым. И ни разу не рвется от обилия драйва. Спектакль не переступает черту, отделяющую лихой темп от беспорядочности. Шикарный ритм, безукоризненное чутье — когда притормозить, а когда поднажать — настоящее достоинство постановки. Слаженный виртуозный актерский ансамбль настроен на точные акценты, яркие нюансы, характерные детали, прекрасный и эмоциональный рисунок всего спектакля.

Жестокая правда стоит за Летте: он теряет индивидуальность и становится трагическим героем. Сарказм и ирония подкрепляются и тем, что собственная жена не может более узнать мужа и с недоумением вглядывается в его новое лицо. В конце спектакля ему надевают на голову тряпку, полностью пряча лицо — совсем как во время самой операции. Он больше не ученый. Он даже не Летте. Человечество снова отвергло его. Он больше никому не нужен. Летте прибегает к хирургу, с волнением и напористостью спрашивая, можно ли вернуть прежнее уродство, но, увы, это невозможно.

Автор: Екатерина Бадыгова
Фото из архива театра