Проспект премьер

«Дао»: театр бесконечности

Яна Чичина

«Дао»
Александринский театр, Новая сцена
Режиссер — Алексей Янковский

Новая сцена Александринского театра за три года существования стала уникальной площадкой для поиска и эксперимента. Здесь рождаются постановки, которые представить на сцене любого другого театра попросту невозможно. Современное оснащение сцены позволяет внедрять новейшие медиатехнологии в пространство спектакля, тем самым вырывая его из привычной формы и помещая в сегодняшний день. Каждый проект, созданный в стенах Новой сцены, — уход от традиционного театра. Здесь не боятся экспериментов, создавая каждый раз все более и более оригинальные проекты.

Спектакль-трансформер «Теллурия» Марата Гацалова, уникальный спектакль редкой в России формы театра художника «Камера обскура», пластическая ассоциация по фильму Довженко «Земля» в постановке Максима Диденко, документальный спектакль «Шум» Михаила Патласова — вот неполный список из репертуара Новой сцены, который доказывает ту свободу выражения, за которой приходят сюда молодые режиссеры.

Новый спектакль «Дао» (творческий союз режиссера Алексея Янковского и Клима — драматург Владимир Климов) — еще один пример театрального эксперимента. Причем на этот раз речь идет не об опыте «внешних» техник, а, напротив, о поиске скрытых, неочевидных ресурсов слова и текста.

В пьесе, ставшей основой спектакля, Клим рассуждает о древнекитайском трактате «Дао — Дэ Цзин». Транслировать его непростые смыслы доверено хрупкой актрисе Гале Самойловой. Привыкшие видеть Галу Самойлову чаще в пластических ролях (Акакий Акакиевич в спектакле «Шинель. Балет» или Черный капитан в спектакле «Ленька Пантелеев») зрители в этот раз наконец услышат ее голос. С гипнотической, почти сакральной интонацией она произносит ритмизованный текст Клима. Нарочно лишенный эмоциональной окраски текст звучит, словно из ниоткуда.

В черном зале Новой сцены работает дым-машина, и выхваченная лишь несколькими лучами прожекторов Гала медленно движется, раскинув руки в стороны, нащупывая путь в тумане. Ее взгляд устремлен вверх. Плавные, замедленные, удивительно правильные, словно геометрические телодвижения создают ощущение бестелесности. Она называет себя шутом. В тексте есть «оговорки», междометия и повторы, он не лишен лексической разговорности. Но Гала абстрактна. Ее шут нереален. Это персонаж-дух, он требует особой природы жизни на сцене. «Его — ее» ладони развернуты вверх, и возникает ощущение космоса, в котором Гала-шут — всего лишь аккумулятор, сгусток энергии неведомого происхождения.

Что энергетическая подпитка приходит «оттуда», не поверить невозможно. Иначе откуда берутся силы на двухчасовой моноспектакль, в котором так натянуты струны-нервы, нет пауз и речь образует непрерывный поток? Непонятно, каким образом актриса успевает выхватить глоток воздуха, как она дышит между фразами.

Дух шута — в образе прекрасной нимфы в черном платье. И невозможно пересказать прозвучавший текст. Тут форма и содержание так слиты, так цельны, что кажется, текст становится пластикой, а пластика — текстом. Визуальное и вербальное переплавлены в тело роли. И нет сил понять, что это — чудеса перевоплощения или неисследованные трансформации уникального актерского организма.

«Наверное, вы уже запутались?..» — время от времени вопрошает Гала Самойлова, но не останавливает звучание текста. Монотонность не только не мешает, наоборот, вынуждает погрузиться в разомкнутые пределы общения. Ощущение бесконечности, размеренности наполняет слово. Есть пронзительная магия. И нет инструмента, снимающего показатели. От вас требуется лишь одно — пойти за чувством и поверить ему.

Автор: Яна Чичина
Фото Anastasia Blur