Перекресток

«Цинизм и театр совершенно несовместимы»

Беседовала Елена Омеличкина

Интервью с режиссером, артистом театра и кино, лауреатом Государственной премии России, многократным лауреатом и номинантом высшей театральной премии Санкт-Петербурга «Золотой софит», Российской Национальной театральной премии «Золотая Маска», художественным руководителем «Такого Театра» Александром Баргманом

Александр Львович Баргман — абсолютно питерский по духу человек: рефлексирующий, ищущий, самоироничный. В 1991 году он окончил ЛГИТМиК, курс народного артиста СССР Игоря Горбачева. С 1992 по 2000 год Баргман служил в Александринском театре, после этого играл в Театре на Литейном, создал с группой друзей «Такой Театр», а с 2004-го был одним из ведущих артистов Театра имени В. Ф. Комиссаржевской. Его и сейчас можно увидеть на сценах разных театров Петербурга. Но последние годы его все больше привлекает роль режиссера. Он ставит спектакли по всей России и расширяет творческие горизонты. Секрет его успеха в том, что самые счастливые моменты жизни всегда проживаются им рядом с друзьями и единомышленниками. У этого режиссера есть имя в театральном мире, его работы неизменно привлекают художественную общественность, становятся темой для обсуждений, за ходом его мысли интересно следить и коллегам, и зрителям.

По мнению Баргмана, его театральную судьбу определили такие спектакли, как «Иванов», «Время и семья Конвей», «Мольер», «Лжец», «Ночь Гельвера», «Три товарища», «Отцы и сыновья», «На чемоданах», «Дом, который построил Свифт». Этот список, безусловно, будет расти и расти, потому что увлеченный любимым делом Александр Баргман явно не из тех, кто останавливается на полпути, на перекрестке. Как известно, дорогу осилит идущий.

— Александр Львович, в этом году «Такому Театру» исполняется 15 лет — важная веха. Ваши спектакли идут на разных площадках города (на сцене Музея Ф. М. Достоевского, Театра имени В. Ф. Комиссаржевской, Театра на Литейном, Театра Эстрады, «Эрарты» и других). Мне кажется, что в таком кочевом образе жизни даже есть преимущества — дух романтики, возможность для единомышленников собраться и поставить спектакль ради какой-то культурной манифестации. Здесь все определяют сами театральные люди и поиски новых встреч со своим зрителем. Так ли это? Но при этом неизбежно возникают и серьезные сложности. Спустя 15 лет у вас сохраняется тот же драйв?

— Если бы вы задали этот вопрос лет пять-шесть назад, я бы ответил: да, сохраняется романтический дух, в нашем кочевье, перелетах с площадки на площадку, сборах и репетициях в межпространстве есть своя прелесть, радость встреч. И это в корне отличается от служения в структурном театре.

Но страницы нашей жизни листаются, меняется время, ситуация в городе, меняемся мы сами. Жизнь стала жестче, культурная среда стала жестче, и отношение властей — а я это чувствую изнутри, — к сожалению, не улучшается, нам выживать все тяжелее. Денег становится гораздо меньше, а спектаклей у нас много. Финансовая ситуация в театре была сложной и раньше, а сейчас она, на мой взгляд, катастрофическая. Сегодня продолжение жизни театра — серьезная волевая работа, которая имеет мало отношения к романтике. Тут скорее горькая правда жизни — другие, не поэтические законы. Это грустно, потому что столько уже сделано и многое хочется сохранить.

— Процесс коммерциализации театра уже не остановить? Теперь нельзя выжить на голом энтузиазме?

— Практически невозможно. Какими бы мы ни были друзьями, и мне, и постановочной бригаде, и администрации театра, и, конечно, артистам легче работать, когда наш труд оплачивается.

— Как возникла идея создания «Такого Театра»?

— Идея принадлежит Наташе Пивоваровой, которая решила продолжить творческое сотрудничество с Ирой Полянской, Сашей Лушиным и со мной после показа спектакля «Черствые именины» — дипломной работы Наташи в Институте культуры. Она взяла на себя всю организационную сторону, сбор документов по учреждению и т. д. и стала первым директором нашего театра.

— Друзья, единомышленники очень много для вас значат. В одном из интервью вы сказали, что «Такой Театр» — прежде всего команда друзей. Получается, что театр может строиться на разных типах отношений: как профессиональный коллектив, театр-дом, а в вашем случае — театр друзей. И, возможно, в таком подходе к творчеству больше искренности и простоты, спектакль рождается из взаимного притяжения. Не в этом ли заключается философия вашего театра?

— Да, это наша философия, и с этим связана история создания и жизни «Такого Театра». Все строится на общении, на дружбе, мы находим спасение друг в друге. Мы по-прежнему друг другу интересны. Мы организовали фестиваль, и когда меня спрашивают, какова концепция «Такого Фестиваля», я говорю, что его концепция — в безконцептуальности. Идея только в том, что мы показываем те спектакли, которые хотим, приглашаем тех, кого хотим. Потому что нам с этими людьми хорошо, а это сегодня совсем не мало.

— Фестиваль существует с 2011 года. Планируется ли он в нынешнем году?

— Мы его планировали и в 2015 году, но нам не выделили деньги. Не знаю, выделят ли в этом. Меня удивляет, что никакие театральные заслуги перед городом практически ничего не значат — ни номинации, ни гастроли по России и за рубежом. Мы вынуждены каждый раз завоевывать признание, оформлять гранты, документы. На мой взгляд, «Такой Театр» за 15 лет заслужил и государственный статус, и финансовую помощь. Кроме того, ужесточаются авторские права, права на перевод, и все это становится просто неподъемным.

— Вы приглашаете известных артистов из разных театров Петербурга — Анну Алексахину, Анну Вартаньян, Виталия Коваленко, Валерия Дьяченко и других, а также много молодежи. Вы открываете имена новых режиссеров. Все они во многом волонтеры, что созвучно названию вашего нового спектакля «Волонтеры» по пьесе Брайана Фрила. Чем вы увлекаете их? И как эти совершенно разные люди объединяются и делают отличный спектакль?

— Уверен, что по-настоящему творческий человек имеет интуицию, жажду высказывания. Артист не может не работать, он продолжает играть несмотря ни на что, в нем есть какая-то сумасшедшая составляющая. А режиссер может увлечь идеей, темой и художественной глубиной. Спектакль состоится, если артист хочет работать с этим режиссером.

Помимо других уважаемых мастеров с нами начал сотрудничать Вениамин Михайлович Фильштинский. Это здорово, это шаг вперед. И артисты кропотливо, по-фильштински выстраивали с ним спектакль «Костя Треплев. Любовь и смерть».

Другая история — «Эффект Чарли Гордона» Игоря Сергеева и Вари Светловой. Это был готовый продукт, который мы взяли под свое крыло на волонтерских началах. Но я горжусь этим уникальным спектаклем. Мы все в ожидании новой работы ребят «Билли Миллиган». Премьера уже на подходе. В «Такой Театр» влилась бурная река, молодая и невероятно талантливая. Я бы хотел, чтобы интерес артистов не угасал.

— Премьера прошлого сезона — замечательный спектакль «Костя Треплев. Любовь и смерть» в постановке Вениамина Фильштинского. Анна Алексахина за роль Аркадиной удостоена премии «Золотой софит». В этом спектакле поднимается множество важных вопросов, в том числе — о роли театра. Герои и играющие их артисты приходят к выводу, что без театра нельзя, он проникает в поры и при этом может защитить человека. А от чего театр защищает вас?

— От многого. Театр меня защищает от меня самого. Не просто защищает, а порой спасает от жизни, от собственного несовершенства, от бытовухи, раздражения. Надо сказать, что не всегда у театра получается. И… несмотря ни на что, прекраснее театра ничего, наверное, нельзя представить. В репетиционном процессе, в игре на сцене так или иначе мы исследуем человека во всех его проявлениях, со всеми его чувствами и слабостями.

— На афише театра самые разные названия. От русской классики до современных европейских авторов. Чем вы руководствуетесь при формировании репертуара и выборе пьес?

— Если говорить обо мне, то я руководствуюсь только откликом в собственной душе. Вызывает ли пьеса во мне какую-то ответную реакцию, тревогу, растерянность, и дальше запускается процесс — придумки и воплощения, распределения ролей… Другая история со спектаклем «Тестостерон». Пьеса отчаянная, сильная, но спектакль мы сделали во многом для выживания. Он пользуется спросом, игрался на Большой сцене Комиссаржевки, теперь — в Театре Эстрады.

— Почему известному актеру Александру Баргману захотелось стать режиссером?

— Потому что хотелось развиваться и, честно говоря, надоело просто играть на сцене.

— Какие события, какие творческие встречи вы считаете судьбой?

— Определяющими для моей творческой судьбы стали встречи с людьми в разное время и в разных пространствах, начиная с детства.

Сначала был так называемый Таджикский период — время, когда я познакомился с талантливым кино- и телережиссером, актером, певцом и пародистом Альбертом Мередовичем Атахановым, который благословил меня на исполнение пародий на звезд советской эстрады, подарив мне в самом начале 80-х годов минусовые фонограммы оркестра под управлением Юрия Силантьева. Затем была встреча со звездой таджикского театра и кино Сайрам Исаевой, выпустившей меня с этими пародиями на сцену Ленинабадского драматического театра.

В 1986 году, уже в Ленинграде, произошла встреча с известным актером и педагогом Владимиром Петровичем Поболем, который вел драматическую студию в моей школе и готовил меня к поступлению. Следующая наиважнейшая, судьбоносная встреча была с народным артистом СССР Игорем Олеговичем Горбачевым, принявшим меня на курс при Пушкинском театре, где я и остался служить после окончания. Именно там я повстречался с режиссерами, которые, как я потом понял, взрастили во мне желание ставить спектакли: Ростислав Аркадьевич Горяев, Владимир Егорович Воробьев, Арсений Овсеевич Сагальчик, мой друг и старший товарищ Григорий Козлов и мой педагог Юрий Андреевич Васильев. Позже была очень важная встреча с Сашей Морфовым.

— Играя на сцене или шаг за шагом выстраивая рисунок нового спектакля в качестве режиссера, продолжаете ли вы творческий диалог со своими учителями?

— Очень хочу его продолжать. Иногда мои учителя приходят на спектакли или удается что-то обсудить в краткие минуты общения.

— А внутренний диалог?

— Внутренний — постоянно. Я считаю учителями не только тех, у кого учился в институте, но и режиссеров, актеров, с которыми мне посчастливилось работать в разных театрах России и за ее пределами. Диалог всегда продолжается. И вдруг во время одного спектакля кто-то из режиссеров во мне дает о себе знать, а во время второго — кто-то другой.

— Очень интересно узнать, как в вас уживаются актер и режиссер. Не мешают ли они друг другу? Ведь актерские и режиссерские задачи разные. Не возникает ли конфликт интересов и представлений, когда каждый предлагает свои сценические решения?

— В моем случае актерство помогает: я знаю артистов, их слабости и достоинства. А когда я стою по другую сторону рампы, то пытаюсь избегать излишней театральности на сцене. У меня нет специального режиссерского образования. Возмещаю его чтением, просмотром спектаклей. И актерская закваска приходится кстати.

— Вы играете в спектакле ФМД-театра «Паника. Мужчины на грани нервного срыва» с прекрасными партнерами Александром Новиковым и Виталием Коваленко, организуете городской праздник День Достоевского, ставите спектакли в Театре имени В. Ф. Комиссаржевской и по всей России. Как обогащает вас такое многообразие театральных площадок?

— Что касается спектакля «Паника», то ему много лет, и мы, ветераны «Паники», продолжаем играть спектакль без паники. В Дне Достоевского я — только один из со-творцов, потому что его идеологом и организатором уже много лет является Вера Бирон. Я вношу свою лепту как режиссер действа.

Разъезды мне интереснее, чем оседлость. Так уж сложилось моя жизнь. Может быть, когда-нибудь и возникнет некая студийность и я буду прикреплен к одному творческому пространству, но пока этого не произошло. Я привык и даже рад, что каждый раз нужно что-то завоевывать, искать общий язык с артистами. Мне многие театры дороги — Тюменский драматический, Омский театр драмы, новосибирские театры, мои друзья из Македонии и другие. У нас возникло взаимное доверие. Мне любопытно изучать и осваивать пространство города и самого театра. И порой удается создать что-то душевное и теплое, случаются попадания.

— Вы скучаете по тому, чего больше нет? Это тоска по прошлому? Есть ли силы для противодействия такому настроению?

— Оптимизм у меня вызывает неиссякаемое желание создавать, созидать. Это желание не только мое, но и (что всего важнее) моих друзей, оно никуда не уходит даже вопреки цинизму времени.

А цинизм и театр — совершенно несовместимые для меня вещи. Мы живем надеждой. Она может быть иллюзорной и эфемерной. Тоску вызывает необратимый бег времени, уход друзей. Люди растворяются, исчезают. С возрастом мы перестаем прощать, все больше замыкаемся в себе.

— На какие ваши премьеры и готовящиеся к постановке спектакли вы бы хотели пригласить читателей «Театрального города»?

— Я, конечно же, приглашаю всех на нашу премьеру «Волонтеры» и на другие спектакли «Такого Театра». Нам нужны зрители.

Приходите и на мои последние работы в Театре Комиссаржевской. Их три: «Ночь Гельвера», «Графоман» и «Дом, который построил Свифт». Надеюсь, что 14 мая состоится еще одна премьера — «Прикинь, что ты Бог» по пьесе Матея Вишнека, где заняты порядка 20 артистов театра.

Фото Александра Коптяева