Проспект премьер

«Шум»: жестокая игра в реальность

Яна Чичина

Мало сказать, что театр doc стирает грань между театром и жизнью. Еще правильнее заметить: здесь театр испытывает жизнь на подлинность, на ценность, лишает всяческих прикрас; и здесь же сам он подвергается испытанию — служит жизни, рискуя собой, всей своей эстетической феноменальностью.

На сцену выходят актеры, но они произносят невыдуманный, «документальный» текст. Спектакль создает режиссер, а историю и героев — действительность и более ничего.

На этой грани, на жестком стыке искусства с «неискусством» рождается нечто особенно острое, важное, актуальное.

Режиссер Михаил Патласов несколько лет назад поставил спектакль «Антитела». Это была реальная, документальная история убийства молодого парня. Это был серьезный спектакль-исследование. Попытка через окружающих героя людей понять психологию, докопаться до зерна человека.

Спектакль «Шум» на Новой сцене Александринского театра — для Михаила Патласова как продолжение цикла. Гвоздь постановки — вопрос психологии убийцы. Следующим, по замыслу Патласова, станет спектакль о самоубийце. Трилогия о жертве и «палаче», о точке невозврата, в которой вопреки всем точным законам сходятся параллели. Острие жизни и смерти.

Нашумевшая история 2008-го, когда в Челябинске школьник убил одноклассника из ружья, стала основой документальной пьесы Екатерины Бондаренко «Шум». А попав к Михаилу Патласову, эта правда вышла на сцену.

Сложный вопрос, насколько подобное гуманно. Возможно ли делать спектакли о реальных людях, превратив их слова в сценическую речь, их судьбы — в представление, пусть даже в формате doc. Конечно, все это делается с разрешения людей — их интервью, рассказы, письма и воспоминания становятся элементами спектакля, в котором нет игры. Они пропитаны болью. И самое страшное — невозвратностью, непоправимостью, смертью.

Для чего бередить страшное прошлое? Вряд ли для того, чтобы напугать зрителя. Скорее для того, чтобы попытаться понять, разглядеть и почувствовать: в чем причина? Что скрыто под маской жизни? В чем суть?

Как сделать так, чтобы не допустить подобных историй? Спектакль ответов на эти вопросы, конечно же, не дает. Но в ситуацию погружает. И подумать заставляет основательно.

В центре сцены загорается ярким светом полупрозрачный куб, внутри которого бежит человек, а куб за счет мультимедийных технологий мгновенно трансформируется в компьютерный интерактивный экран. Стремительно летят пиксели, увеличивая и перемещая виртуальную реальность вокруг героя. Но этот вихрь вдруг пропадает, точно выбрасывая героя в реальную жизнь. И сразу возникает пустота. Доминанта — чувство потерянности, отчужденности.

Страшный «наркотик» — компьютерная зависимость. Она изолирует людей от жизни, превращает в каких-то диких существ, привыкших нажимать на кнопку и запросто убивать в компьютерной игре. Век высоких технологий — девальвация чувств, среди которых и чувство реальности.

Компьютерная реальность обманывает. Убить просто — как на экране, не по-настоящему, Но… Рядом вовремя не оказались родители, слишком жестокими были сверстники, подступили болезни, нарушилась психика! Сколько тривиальных, похожих, самых распространенных причин к тому, что страшное становится неудержимым!

Каждая такая причина — тема для отдельного разговора, а все они вместе — трагический узел, пульсирующий современными ритмами, затянутый до состояния удушья, мертвенности души. Как труден прямой разговор. Но именно к такому разговору стремится театр doc.

История, рассказанная в спектакле «Шум», — срез времени. Спектакль — как хирургическая операция. Как холодный скальпель.

Спектакль состоит из диалогов и монологов. Это разговорный театр. Это театр размышлений. Убийца и убитый, их родители, сестра убийцы, его одноклассница, следователь — они просто, даже обыденно, сбивчиво рассказывают обо всех «до» и «после» страшной трагедии. Из кусочков текста выстраивается сюжет, он поворачивается, демонстрируется со всех сторон. Сюжет стремится к максимальной объективности и абсолютной достоверности. Но… сталкиваются версии — и исчезает последняя правда. Вопросы повисают между сценой и залом. Неразрешимые, они вызывают напряжение ума и боль в сердце.

Кто виноват, что шестнадцатилетний мальчик, неглупый, подающий надежды, стал убийцей? В результате следствия он был признан нездоровым и попал в психбольницу на семь лет… Сломана жизнь, изуродованы судьбы. Всё вкривь и вкось. А виноватых нет.

Кто виноват?! Никто не виноват, и все виноваты одновременно. И в этом «никто», и в этом «все» — шум… физический ужас нашей реальности.

Автор: Яна Чичина